Ася, несясь по коридору на высоких каблуках, ворвалась в отдел кадров. Приоткрыв дверь, она затаилась, чтобы наблюдать за происходящим в коридоре.

 

Сердце стучало так, будто готово было выскочить из груди, дыхание сбилось после стремительного бега.

 

— Ты уже видела нашего нового генерального? — раздался за спиной голос коллеги. — Этот Исаков — красавчик, правда?

 

«Красавчик… Он предал меня самым жестоким образом, и я уже четыре года скрываю от него дочерей», — мысленно ответила Ася, не оборачиваясь. — Главное теперь — чтобы он не заметил ни меня, ни девочек».

 

Когда Ася увидела, что Глеб направляется в бухгалтерию, её лицо побледнело.

 

«Почему он туда идет? Там же дети! Боже мой…»

 

— Что здесь делают дети?! — раздался резкий голос Исакова, когда он вошел в кабинет.

 

— Это дочери нашей менеджер Аси Солнцевой, — ответила бухгалтерша. — Они всегда здесь по субботам.

 

— Ася… Солнцева? — переспросил Исаков, слегка нахмурившись. Он присел на корточки, внимательно разглядывая девочек, затем взглядом обвел сотрудников.

 

— Где она?! — проскользнуло в его голосе.

 

— Только не это… — прошептала Ася, с ужасом наблюдая, как Глеб идет к ней.

 

Она растерянно оглянулась на коллег, понимая, что столкновение с Исаковым неизбежно. Он войдет, увидит её — и сразу догадается, что эти рыжеволосые, веснушчатые девочки — его дочери.

 

И тут в её голове мелькнула идея.

 

— Ира, надень мой бейдж! — крикнула она коллеге, подбегая. — Сделай вид, что ты Ася Солнцева, пожалуйста!

 

Быстро прикрепив бейдж к белой блузке Иры, Ася успела спрятаться за офисным шкафом. И как только дверь кабинета распахнулась, воздух мгновенно накалился.

 

— Вы — менеджер Ася Солнцева? — удивленно спросил Исаков.

 

— Угу… — пискнула Ира.

 

В кабинете повисла гробовая тишина. Ася вздрогнула от щелчка двери и, крадучись, вышла из-за шкафа.

 

— Что это было? — хором спросили коллеги.

 

— Потом объясню, ладно? — тихо ответила она.

 

Выглянув в коридор, Ася дождалась, пока Исаков войдет в приёмную. Как только двери за ним закрылись, она поспешила к дочкам.

 

— Больше моей ноги здесь не будет! — прошептала она, сердце бешено колотилось.

 

— Ася? — вдруг раздался удивленный голос Исакова за спиной.

Пять лет назад

 

— Как это ты сегодня не сможешь, Галь? — возмущенно воскликнула Ася в трубку. — Хочешь сказать, что мнепридётся убирать особняк Исакова в одиночку?

оридор — и шагнула в неизвестность.

 

— Особняк Исакова один?! — переспросила Галя в трубку, слыша в голосе Аси смесь ужаса и отчаяния. — Ты серьёзно?

 

— Да, серьёзно! — воскликнула Ася. — Пять лет назад я согласилась на это ради дочерей, и теперь… теперь мне приходится решать всё самой!

 

Она закрыла дверь в свой кабинет и села на край стола, руки дрожали, а взгляд был устремлён в пустоту. Сколько раз за эти годы ей приходилось прятать правду, как часто сердце билось от страха, что Исаков поймает её на лжи.

 

Воспоминания нахлынули внезапно. Пять лет назад… тот день, когда она впервые увидела Исакова в своём офисе. Высокий, уверенный, с глазами, которые могли проникнуть в самую душу. Она помнила, как её пальцы дрожали, когда она подавала документы, и как сердце сжималось от страха перед этим человеком, который когда-то предал её.

 

— Ася… — тихо прошептала она, словно сама себе, — ради наших девочек я всё выдержу.

 

В тот момент телефон зазвонил снова. На экране высветилось имя Исакова. Ася замерла. Каждая клетка её тела кричала: «Не бери трубку!» Но она знала, что промедление может быть хуже.

 

— Алло? — голос дрожал, но был полон решимости.

 

— Ася… — тихо произнёс Исаков. — Я знаю, что ты здесь. Мы должны поговорить.

 

Сердце Аси ушло в пятки. Вспышка страха, смешанная с гневом, обжигала душу. Он узнал? Он догадался?

 

— Я не могу сейчас… — едва слышно сказала она, — у меня дела…

 

— Ася, это важно, — сказал он твердо. — Это касается тебя… и детей.

 

Она опустила взгляд на своих дочерей, играющих неподалёку, совершенно не подозревающих о надвигающейся буре. Их рыжие кудри словно светились в солнечном свете, а веснушки делали их похожими на маленьких ангелов. Ася сжала кулаки, пытаясь удержать слёзы, но внутри что-то рвалось на части.

 

— Хорошо, — прошептала она наконец. — Где?

 

— В моём офисе. Через час. И Ася, будь честной… ради них.

 

Когда она положила трубку, руки Аси дрожали так сильно, что она едва держалась за стол. Она знала, что этот разговор изменит всё. Не только её жизнь, но и жизнь дочерей.

 

— Я должна быть сильной, — сказала она самой себе, — ради них.

 

Ася поднялась, поправила волосы, взяла детей за руки и направилась к двери, где за спиной тихо шепталось: «Мама, всё будет хорошо». И в этот момент сердце её наполнилось смесью страха, решимости и надежды.

 

Она открыла дверь в коридор — и шагнула в неизвестность.

 

 

Ася сделала глубокий вдох, сжала руки дочерей и направилась в офис Исакова. Каждый шаг отдавался эхом в груди — смесь страха, тревоги и внутренней силы. Она знала: сейчас правда выйдет наружу, и никакие хитрости не спасут от его взгляда.

 

Когда они вошли в кабинет, Исаков уже стоял у окна, опершись на подоконник. Он обернулся, и на его лице мелькнула неожиданная мягкость — как будто он пытался заглянуть не только в её глаза, но и в её душу.

 

— Ася… — его голос был тихим, почти осторожным. — Я хочу понять… почему?

 

Ася дрожащими руками подтянула к себе дочерей, и они прижались к её ногам. В груди всё сжалось от жалости и страха, но она собралась с духом.

 

— Я делала это ради них, — сказала она ровно, хотя голос срывался. — Чтобы вы… не потеряли меня и себя. Я не хотела причинять боль. Я просто боялась, что если вы узнаете правду… всё разрушится.

 

Исаков подошёл ближе, и его глаза смягчились. Он увидел в этих рыжеволосых, веснушчатых девочках отражение себя — и вдруг понял, насколько он был далёк от понимания их жизни.

 

— Я… не знал, — тихо сказал он. — Я не понимал, что они мои…

 

Ася кивнула, и слёзы потекли по щекам. Он опустился на одно колено перед девочками, протянув руки. Они настороженно посмотрели на него, но затем одна из них осторожно положила свою руку в его.

 

— Мама, — тихо сказала старшая, — он… может быть нашим папой?

 

— Да, — ответила Ася, — но только если он готов быть рядом.

 

Исаков поднял взгляд на Асю, глаза его блестели от эмоций, которых он давно не испытывал: раскаяние, нежность и желание исправить прошлое.

 

— Я готов, — сказал он твёрдо. — И буду с вами всегда.

 

В этот момент в офисе повисла тишина — но это была не тревожная тишина, а лёгкая, почти священная. Ася почувствовала, как груз многих лет снимается с её сердца. Она больше не одна, её страхи постепенно уходят.

 

Дочери осторожно приблизились к нему, обняли за талию, а он, держа их за руки, впервые почувствовал, что семья — это не только слова, но и любовь, доверие, маленькие радости и страхи, которые можно преодолеть вместе.

 

— Спасибо, — прошептала Ася, улыбаясь сквозь слёзы. — Спасибо, что понимаешь…

 

Исаков кивнул, и впервые за долгое время Ася почувствовала, что всё, что она делала ради дочерей, было не напрасно. Всё, что казалось страшным, теперь стало началом новой жизни.

 

И когда они вместе вышли из офиса, солнечные лучи пробились сквозь окна, словно освещая путь к будущему — к новой семье, к надежде и счастью, которое теперь было возможно.

 

—